БЕЗОПАСНОЕ ПРОСТРАНСТВО КАК ФАКТОР СТАБИЛЬНОЙ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ НАРОДОВ КАВКАЗА

Безопасность России всегда зиждилась на силе регионов, их безопасности. Питательными корнями этой безопасности были традиции и обычаи, которые вырабатывались веками в процессе взаимоотношений людей, народов, наций. Понятие «безопасность» включает в себя безопасность человека, семьи, рода, народа, взаимоотношения которых всегда регулировались нормами народного права - жизненным опытом. В дальнейшем эти нормы перерабатывались в правовые нормы - в закон, который детерминировал жизнедеятельность нации, государства. Так происходил процесс эволюции формирования безопасного пространства региона.

Основным саморегулирующим механизмом безопасного пространства являлся самоконтроль общества, который вырабатывал ауру толерантности. И в любой ситуации, даже в самой критической, существовал ее порог, который «опредмечивался» через порог терпимости общества.

Народная мудрость как предтеча формирования традиций и обычаев

Корни ингушского народа, обстоятельства и условия его возникновения теряются в глубине веков. Ингушская самобытность насчитывает в своей хронологии длительный этап развития и имеет в своей истории связи с древними очагами мировой цивилизации. Как и другие, ингушский народ прошел через противостояния и войны. Периодические катаклизмы с древних времен вплоть до средних веков формировали у наших предков инстинкт самосохранения, который затем перерабатывался в свод традиций и обычаев. Так закладывались основы современного менталитета ингушского народа, его национальный характер, выразившийся в самобытной культуре.

Национальный характер ингушей формировался под влиянием средневекового военного кодекса чести: уважение к мужественности и стойкости духа, отсутствие малодушия. На протяжении столетий ингушская самобытность утверждала свою жизнеспособность, несмотря на многочисленные испытания, выпадавшие на долю народа. «Храбрость воодушевляет их крепкие и энергичные тела; здравомыслие направляет их чувства; отсутствие наук, изящных искусств, роскоши, грубая нравственность - все это действительно глубоко запечатлено в их сердцах», - писал И. Бпа-рамберг [1].

В домонгольский период истории у ингушей уже был высокий уровень этнической консолидации. Это помогло сохранить этнокультурную самобытность и этническое самосознание. И уже в последующей истории народа ни условия крайнего малоземелья, ни попытки политического и духовного порабощения не смогли разрушить их традиционную жизнеспособность.

Во все последующие времена в ходе эволюции народ соблюдал традиции и обычаи, основой которых являлась народная мудрость. Из нее черпался духовный потенциал жизнелюбия, жизнестойкости и, наконец, толерантности.

Духовно-нравственный потенциал народа - это основа национальной идеи ингушей. Все остальное - политические, социальные и материальные достижения - могут осуществляться только на этом фундаменте. Трагедия для ингуша состояла в том, что незвано вмешивались в эту гармонию силы, нарушавшие естественный ход развития, отрывая народ от корней, меняя условия его жизнедеятельности, тем самым, нарушая преемственность, растрачивая силы самобытности его культуры. Но народ снова и снова находил в себе сипы и восстанавливал равновесие. Так проявлялось независящее от времени действие генетических духовных сил народа, за счет сохранения тех идеалов, которыми жило общество на протяжении веков. Старшие при этом личным примером и достоинством были призваны быть образцами для идущих вслед, ибо потеря связи с культурой своего народа грозила «безжизненностью» последующих поколений.

Традиции и обычаи - питательная основа толерантности народа

Сама суть самобытности народа обнаруживает в себе модель толерантного ее развития на протяжении веков. Знание истории ингушской самобытности является одной из возможностей использования мудрости поколений для осмысления современной социокультурной ситуации.

Традиционная культура свидетельствует о глубоких связях этноса с окружающими его народами. Часть из этих связей можно назвать контактной, имея в виду чеченцев, на основе единой вайнахской самобытности, а часть дистантной - осетины, кабардинцы, грузины и др. И, тем не менее, много общего в самобытности ингушей и осетин, заметны совершенно поразительные сходства в культуре ингушей и кабардинцев, добрые взаимоотношения со всеми другими народами Кавказа. Так, одно из преданий, записанных этнографом в XIX веке повествует о том, что Галгай (ингуш) и Габерте (кабардинец) были братьями [2]. Это с особым удовлетворением отмечают ингуши, подчеркивая, что некогда, отмечая черты достоинства соседей, предки говорили: «Черсе санна эзди къонах ва из» («Благороден, словно черкес»).

Бывали в истории и частые военные столкновения и набеги, но взаимоотношения между народами Кавказа отличались теплотой, взаимным уважением. Широко практиковалось куначество - побратимство между народами Кавказа. Именно в таких условиях формировалась национальная ментальность горцев.

Ингушетия была расположена в горах и имела «выходы» на территории Северного Кавказа и в Закавказье по ущельям рек Терек, Ассы, Фортанги и др. По этим проходам в оба направления шли торговые караваны, прогонялись стада, проходили путешественники и дипломатические миссии русского и грузинского посольств. На территории Г1алг1айче (Ингушетии) даже проводились ярмарки (Е. Крупнов) на которые собирались помимо ингушей и представители живущих с ними по соседству народов. У них были самые живые активные связи со всеми окрест них проживающими народами. Длительные взаимоотношения вырабатывали в ингушах идеи толерантности, ставшие для народа стилем и образом его жизни. Ценность толерантности для ингушей была в том, что в ней заложена любовь к своему народу, а через нее - и к миру в целом.

Давно отмечено, что окружающая среда накладывает отпечаток на образ жизни, на характер народа, и в определенной степени «красота природы ...помогает раскрытию красоты самого человека, красоты человеческой души» [3]. На протяжении истории, народ сохранил вечные ценности: взаимовыручку, поддержку, достоинство, долг и терпение. Этот благодатный край в течение многих веков вырабатывал у горцев эстетическое чувство прекрасного, благородного и бережного отношения к образу своей жизнедеятельности.

Горы всегда занимали значительное место в мировоззрении ингушей. Особое отношение к камню как природному строительному материалу, как дару природы, который защищал и оберегал, служил символом родовой прочности и надежности. «Нужда заставляла горца строить ввысь, строить на века... Не сразу и нелегко давалось горцу искусство зодчества и нелегко строились башни в горах» [4].

Башенная архитектура Ингушетии - явление мировой культуры. Функциональность и художественная выразительность башенных исполинов идеально соответствует функциональности и красоте окружающей горной природы: «Предки умели постигать глубинные тайны и силу камня и слова, неведомые нам и немыслимые нами. Камень оживал в их руках и говорил с ними на своем каменном языке, излучая тепло, свет, сияние красоты, величественности, гордости, стойкости и мужества, рождая людей, богатырей. В башнях из камня предки создавали свой идеал человека» [5]. Мастерство человека, жившего и творившего в стихии гор, создававшего из камня великолепные башенные постройки, вселявшие чувство величия, уподобляется в сознании современника ловкости тура или бесстрашию орла, свившего себе гнездо на голых, крутых скалах, и, конечно же, такой человек сливается в единое целое с этой природой. «Так человек становился башней, а башня - человеком. Камень был словом. И слово было камнем» [6].

Характер горцев, их выдержанность и мужество были под стать природе гор, с которой они как бы сливались, а природа, в свою очередь, накладывала суровый отпечаток на облик. Таков он горец, «у которого сверху недоступное синее небо, снизу серый камень, а кругом дикие силы природы» [7].

Именно все это в своем единстве формировало толерантность горца - во всем своем величии и своеобразии.

Толерантность народа как способ самосохранения нации

Ингуши как этнос прошли длительный и сложный исторический путь, в течение которого происходило становление его толерантности. Динамичность этого процесса зависела от степени изменения образа жизни вайнахов, от темпов и качества связей с окружающим миром. Основным механизмом, регулировавшим эти связи, была традиционная этика.

Ингушская традиционная этика, являющаяся совокупностью морально-поведенческих норм и ориентиров ингушей в самых различных ситуациях их жизненного пути, неотделима от этики общекавказской. Основные принципы ее не отличаются или слабо отличны от соответствующих установок общекавказского цивили-зационного плана.

Этическая система каждого отдельно взятого кавказского этноса, конечно, какими-то определенными, конкретными чертами не сходится с этикой других кавказских народов, но, тем не менее, очень большое количество этических постулатов кавказских народов принципиально едины, как и прочие их традиции, обычаи, установки.

Ингушская этика также вписана в систему кавказских этических регулятивов, основополагающим моментом которых является алгоритм самосохранения нации. На высокую развитость ингушской традиционной этики указывают ее основные категории, характеризующие абстрактные проявления и аспекты человеческих взаимоотношений: честь, благородство, добродетель и т.п.

Значимой этической категорией ингушей было и остается «эздел» - «благородство». Эта категория достаточно широка, под нее попадают различные проявления следования лучшим обычаям ингушской самобытности. Про человека, соблюдающего обычаи и традиции народа, проявляющего «яхь», ингуши говорят: «Эзди саг ва из» - «Он благородный человек». «Даже если ты находишься в глухом лесу, соблюдай благородство перед самим собой», - говорят ингуши.

Похвальной считается характеристика «Г1улакха саг», что говорит о готовности прийти на помощь, оказать необходимую услугу. Этот феномен тесно связан с категориями «эздел», «яхь» и является их частью. «Г1улакх» -не только внешняя форма поведения, ибо нет в сознании ингушей противопоставления внутренней и внешней культуры. Само это понятие практически совпадает с добродетелями «эздий саг», с его представлениями о нравственности и гражданственности.

Категория «сии» (честь) относится к людям, соизмеряющим свои действия с высокими нравственными требованиями, - проявлением мужества, стойкости духа, благородства и других лучших черт национального характера.

Одним из основополагающих принципов ингушской самобытности является почитание старших, заботливое отношение к младшим.

Ревностное отношение ингушей к соблюдению правил этикета столь велико, что нарушение «правил припичия" ставит человека как бы вне закона. Ингушский этикет регламентирует всю сознательную жизнь каждого члена общества, тем самым, самосохраняя его.

На генетическом уровне самосохранение зафиксировано в сознании народа. Были в истории народа периоды, когда выживание определяло ее суть, при этом высшей духовной ценностью для ингушского народа оставалась ценность родной земли - Земли предков, Родины, Отцовского дома. Это говорило о состоянии уверенности в душе, непоколебимой ответственности перед тем, что не предается. Любовь к большой Родине начинается с малой. И отношение к ней распространяется и далее в надежности народа. Разве мог такой народ не самосохраниться? Разве мог такой народ обидеть другой?

Самосохранение нации - условие формирования безопасного пространства

Первые переселения ингушей с гор на плоскость начались в конце XVI века, и уже в конце XVII века существовал аул Ангушт, по названию которого народ и получил позднее русское название «ингуши».

Вообще в истории Ингушетии переход на плоскость сыграл очень важную положительную роль. Так, очередной период развития ингушского народа ознаменовался тесными контактами с Российским государством и последующим вхождением ингушей в его состав.

История села Ангушт неотрывна от истории русско-ингушских отношений. История присоединения ингушей к России имеет хронологически ранние корни. Начинается она после Смутного времени на Руси (начало XVII в.), когда прослеживается некое оживление в русско-кавказских отношениях. Так, Петр I решительно заявил: «Горских народов к нашей стороне приклонить» [8], а Екатерина II, продолжавшая на Кавказе политику Петра I, особое внимание уделяла ингушам и осетинам, искавшим покровительства у России.

С 1761 года в Кизляре ведутся активные переговоры ингушских старшин с представителями русской администрации о вхождении ингушей в состав Российского государства. Заканчиваются переговоры ингушских делегаций весной 1770 года принятием присяги на верность России. Процедура принятия присяги происходила 4-6 марта 1770 года вблизи крупного предгорного района Ангушт [9] на обширной поляне с символическим названием «Барта босе», что значит «Склон согласия» [10]. Однако через 40 пет у ингушей возникает новая потребность в укреплении единения с Россией [11].

Наши предки понимали, что изоляционный путь развития был бы губителен для ингушского народа. И они сделали мудрый выбор в пользу России, что являлось условием формирования безопасного пространства ради самосохранения. Так, в судьбе народа 1770 год стал значительной датой. Присягнув однажды многонациональному государству, ингуши никогда не нарушали данное слово.

Ментальность ингушского народа сфокусирована на устойчивости и неизменности основной черты национальной культуры: сохранении толерантного (причем не только терпимого, но в большей мере уважительного) отношения к соседним этнокультурам, что дважды в истории ярко проявилось в отказе ингушского народа принимать вооруженное участие против России. Каждый раз ингушам, как никому другому, удавалось дифференцировать культурно-этнические и политические процессы военного противостояния.

Взаимодействие этих двух пластов общественной жизни позволяет высветить, как нам представляется, основную парадигму ингушской традиционной самобытности - указать на толерантность, как на важный культурный результат, достигнутый ингушским народом.

Генетическая память новых поколений сохранила и затем расшифровала коды поведенческой культуры своих предков, символом этого процесса жизнедеятельности выступила толерантная традиция русско-ингушских отношений. Стереотипы поведенческой культуры ингушского народа свидетельствуют о том, что более 200 лет назад, когда впервые в русских письменных источниках заговорили об ингушах, история не знала фактов массовых вооруженных выступлений их против России.

Современная социокультурная и конфессиональная ментальность ингушей не сохранила бы указанных типических черт и характеристик без тех межкультурных коммуникаций, которые возникли между ингушами и русскими.

Смысл толерантности выступает в нескольких модальностях. Здесь важно найти критерии выработки определенного оптимума социальной ответственности, складывающейся из индивидуальной ответственности каждого. Модель толерантного общества состоит из микромоделей индивидов. Каждая модель на своем региональном уровне (Северный Кавказ - Ингушетия) воплощается и «опредмечивается» в конкретной национальной политике. Модель толерантности напрямую зависит от массовой коммуникации, от общения и самовыражения людей, которые ориентированы на контакт, а также от обучения, благодаря которому возможна постоянная трансляция принципов толерантности.

Безопасное пространство - алгоритм создания «Кавказского Дома»

Безопасное пространство, способствовавшее формированию и развитию ингушской нации, явилось основой постоянного социокультурного диалога в общекавказском контексте.

Всегда, во все века приоритетной задачей этого диалога являлись договоренности условий мирного сожительства народов и народностей, населявших Кавказ, что само по себе было интегрирующим и консолидирующим началом межэтнических взаимоотношений. Ингуши всегда выступали примером монолитного единства в универсалиях кавказской цивилизации, декларируя добрососедские отношения и гарантии мира на Кавказе.

И это была не просто дань уважения к традициям и обычаям, а приобщение поколений к народной мудрости, использование народного опыта налаживания жизни в таком густонаселенном районе мира, каким является Кавказ. При этом учитывались особенности и способы совместной деятельности, степень генетического родства, экономические, политические, стратегические и другие составляющие межкультурных коммуникаций. «Общежитие» для кавказского региона выступает как осознанная необходимость в информационном и коммуникативном обмене и как социальная форма организации жизни - как на бытовом, так и на теоретическом уровне культуры.

Поэтому проявление ингушской самобытности в контексте безопасного пространства подтверждает толерантное культурное поле ингушского народа в общем кавказском цивилизационном мире, помогает соотнести ее составляющие с общекавказскими принципами формирования «Общего Дома».

Несомненно, Кавказ - «Страна гор», но это не просто географическое определение. «Страна гор» - не территориальное название, а духовное сообщество людей, объединенных меж собой общим древним корнем. У них «Общий Дом» - Горы и самобытные правила поведения, учитывающие особенности этого необычного Космоса.

«Кавказский Дом» -решающий фактор стабильной жизнедеятельности народа

Сегодня федеральный центр, по нашему мнению, должен вести в отношении кавказских народов выверенную политику, направленную на их консолидацию, на восстановление межкультурных добрососедских основ их жизнедеятельности. Успех этой политики видится в глубоком понимании и учете национально-этнической специфики народов, проживающих на Кавказе.

Переосмысливая социально-политические основания ушедших систем, стоит задуматься над тем, что мы потеряли многое из того, что создавалось поколениями людей и народов. Из опыта прошлого следует использовать достаточно мощный механизм воспитания гражданского сознания и толерантных оснований межличностных, межнациональных и межконфессиональных отношений, самоуважения и достоинств каждого народа.

Думается, что очень скоро вернутся времена, когда слово «Кавказ» будет ассоциироваться, как и в прошлые годы, с морем, горами, гостеприимством. Хотелось бы, чтобы время сознательного отчуждения народов, населяющих регион, ушло в прошлое, а с ним ушло бы и взаимное недоверие, препятствующее осуществлению созидательной, творческой деятельности.

Ю. Жданов метко выразился о том, что «Кавказ - солнечное сплетение Евразии» [12]. И, действительно, ингуши являются средоточием этого солнечного сплетения. Данная метафора в отношении ингушей порождена тем, что они живут в центральной части Кавказа и впитали в себя многочисленные влияния - как с запада, так и востока.

Поскольку Северный Кавказ попиэтничен и многоконфессионален, играя роль «солнечного сплетения», он сплетает воедино разнообразные этнокультуры. В силу этого Северный Кавказ всегда характеризовался чрезвычайной коммутационностью процессов жизнедеятельности. Это не только экономические, политические, административные, культурные и прочие связи, но также это невидимые нити межкультурных коммуникаций, существующие испокон веков в коллективных бессознательных проявлениях у различных поколений и не всегда находящие свое отражение в памяти людей или их сознании.

Этот симбиоз ингушского «посредничества» играет важную роль в стабильной жизнедеятельности народов Кавказа, являясь примером реализации национальной, конфессиональной и миграционной политики. Служит фактором национальной безопасности Юга России. И это подтверждает жизнь.

К сожалению, объективные условия социокультурного развития современного общества сформировали совершенно противоположные кавказской толерантности реалии. В 90-х годах прошедшего века на Северном Кавказе произошел взрыв насилия из-за сепаратистских устремлений отдельных региональных лидеров, которые внедряли в коллективное бессознательное идеи формирования не только мононациональных государственных образований, но на основе раздражения инстинкта этнофобии разжигали межнациональные и межрелигиозные конфликты, проявлявшиеся «на поверхности сознания то в форме процветающего официально патриотизма, то в форме популярного в массах национализма, то в форме порицаемого шовинизма, то в форме преследуемого расизма, то в форме религиозного противостояния» (Л. Лейках).

Также следует помнить о том, что оборвался непрерывный процесс воспитания личности и общества, поскольку были утрачены ценности и идеалы последнего. Таким образом, был прерван процесс воспитания кавказского толерантного идеала общества и личности как основы ненасилия.

И даже в этих условиях толерантность, присущая ингушам, сохранившая свой жизненный смысл, несмотря на социальные катаклизмы, не позволила опуститься ингушскому обществу до опасной черты, обозначив порог своего терпения в ответ на выпады деструктивных сил.

Наступила знаменательная дата - 80-летие образования Ингушской государственности. Оно прошло несколько этапов. Этот процесс был труден и неоднозначен, однако объективно носил прогрессивный характер, способствовал включению ингушского общества в правовое поле безопасного пространства (за исключением тех времен, когда оно подвергалось насилию со стороны тоталитаризма).

Мир и ненасилие - вот что всегда определяло парадигму ингушской государственности. Ее основой был и остается менталитет общества, в котором социокультурная толерантность занимала и занимает доминирующее положение. Это позволило ингушам стойко пережить ликвидацию их государственной самостоятельности в 1934 году, тотальную депортацию 1944 года и последствия осетино-ингушского конфликта 1992 года. И всегда, когда вокруг ингушского общества распространялись настроения тревоги и нетерпимости, порождавшие многочисленные факты насилия и экстремизма, социальный климат характеризовался жизнеутверждением - толерантными доминантами кавказского менталитета. Первооснова образа жизни, смыслообразующие содержания толерантности инициировались в виде культурного кода самого народа, пробуждая его духовно-нравственный потенциал.

Как и в прошлом, все эти годы ингушское общество принимало усилия для того, чтобы следовать образцу «культуры мира и ненасилия», в интересах безопасности того же государства. По нашему глубокому мнению, дальнейшее развитие России как федеративного государства с полиэтничным составом населения, народы которого имеют различную по продолжительности и форме традицию этнотерриториальной государственности, в значительной степени будет зависеть от осмысления опыта решения национального вопроса, использования позитивных и недопущения негативных его сторон.

1. Бларамберг И. Кавказская рукопись. - Ставрополь, 1992. - С. 25.

2. Ахриев Ч.Э. Избранное. Ингуши (их предания и поверья). - Назрань, 2000. - С. 156.

3. Махмудов А.Г. Торжество прекрасного. - Казань, 1989. - С. 152-153.

4. Мальсагов Д. Избранное.- Нальчик, 1998. - С. 120.

5. Танкиев А. Духовные башни ингушского народа. - Саратов, 1997. - С. 3.

6. Там же.

7. Базоркин И. Из тьмы веков. - Грозный, 1989. - С. 13.

8. Омельченко И. Терское казачество. - Владикавказ, 1991. - С. 144.

9. На месте с. Ангушт основа на станица Тарская. Находится она на территории Пригородного района Северной Осетии.

10. Цахкипьгов Ш.Э. Слово о родном крае: Записки краеведа. - Грозный, 1989. - С. 36-38.

11. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. - М., 1823.

12. Жданов Ю.А. Солнечное сплетение Евразии. - Майкоп,1999.

Мурат Зязиков – кандидат философских наук, журнал "Финансы, экономика, безопасность", №2 (2), 2004 г.